Каждый год, 31 декабря, Женя Лукашин с друзьями ходит в баню. Традиция такая. А мы с товарищами каждый год, 31 декабря, накатив по бокалу шампанского, играем в города. Суть такая: каждый пишет на бумажках пять мест, где ещё не был, обрывки тасуются, вытаскивается один из своего набора. И ты должен немедленно купить себе билет в место, которое указано на бумажке. Россия, Европа, Восток. Конечно, без выкрутасов типа Аляски и Тибета — всё адекватно и зависит от виз, денег, возможностей. «Ой, Стамбул!» — радостно закричал один мой друг; «О! Анадырь, давно мечтал!» — обрадовался другой; «Так, Белград, наконец-то!» — завопил третий. «Тверь», — хмуро выдала я, вбивая в поисковике РЖД расписание «Ласточек» из Москвы. Ребята, поймавшие праздничную волну, предлагали «перетянуть билет», но я была безутешна, строга и непреклонна.
Справедливости ради, собраться в глобальное путешествие всегда куда легче, чем в короткое и локальное. Это ж Танзания с огромными черепахами! Это ж Лондон с красными автобусами! Это ж Екатеринбург с Исетью! А тут какой-то город, который ты кучу раз пропускал мимо ушей и глаз, когда ехал на «Сапсане». Все мои познания о Твери заканчивались на том, что до девяностых он назывался как-то иначе (как выяснилось позже — Калинин), что он не очень большой (как выяснилось позже — в нём 400 000 человек), что там родился, жил и работал исполнитель Михаил Круг («Владимирский централ, ветер северный»). Последний, кстати, мне глубоко симпатичен: в детстве меня завораживали его проникновенные песни, в которых очень часто встречались незнакомые названия мест и улиц (как выяснилось позже — тверских). Включила в наушниках альбом из серии «Шансон навсегда», выписала цитаты и топонимы и поехала разбираться: уговор есть уговор.
«Я Тверь люблю как маму, люблю свой город детства, и нет России без Твери…»
Во времена пандемии невероятно остро начинаешь ощущать нехватку простых и повседневных «путешественнических» радостей: вдруг электричка, отправляющаяся с Москвы-Октябрьской, начинает казаться очень родной и необходимой, пирожок на вокзале — вкуснее всяких заморских явств, перемолвиться парой фраз с соседом по креслу (держим дистанцию!) — идеально. Есть в этом что-то дорогое и близкое сердцу, какая-то ритуальность (сейчас бы мне, конечно, возразили люди, которые очень часто проделывают такой маршрут, но мы говорим о единичном случае, ещё и в период общего отказа от туризма). 555 рублей, 1,5 часа времени, рюкзак со сменной одеждой — «Ласточка» уже несёт меня в город на Тьмаке, Тверце и Волге.
От вокзала в Твери впечатления, мягко говоря, так себе: хмурое советское здание, суета, толкотня — в Москву можно уехать несколько раз в час, длинный тоннель.
Есть местные, есть те, кто приехал из столицы по делам, есть парочки и компании, явно прибывшие сюда отвлечься от суеты. На площади перед вокзалом — величавый собор святого Александра Невского (да, вот так вот сразу), KFC, остановка общественного транспорта — до главных улиц примерно 2,5 километра. Такси — без проблем. Центр здесь — понятие растяжимое и обширное, но селиться вне него из принципа не стоит: нет дефицита ни в отелях, ни в квартирах, ни в хостелах. Я остановила выбор на уютной студии на Тверском проспекте — 1200 рублей в сутки со всеми калачами: стиралка, кухня, тихий двор, в соседнем доме «Вкусвилл» и «Красное и Белое». До известной Трёхсвятской — пять минут бодрым шагом.
«Он как портретист на Трёхсвятской…»
Арбат местного разлива, пешая артерия, Трёхсвятская, по которой раньше пролегала дорога к Трёхсвятскому монастырю, — место, где люди, кажется, не иссякают никогда. Зимой — ярмарка, летом, как говорят местные, — доморощенные певцы, постоянно — улыбчивый люд. Будто (и не будто) немного выпивший, бродящий в поисках приключений, разгорячённый. Ухоженные здания, множество кафе, ассорти магазинов — книжный, фото, изделия из курицы. Пекарня «Коржик», едальня «Чикен Хаус», бар «Калинин». Есть в этой улице что-то простое, лишённое пафоса. Несколько шагов с Трёхсвятской — обаятельный Музей Козла (ул. Жигарева, 5), где с шутками и прибаутками рассказывают о рогатом товарище, демонстрируя коллекцию зверьков со всего света. На экскурсию стоит записываться заранее (без неё можно прийти свободно), билет — 150 рублей. Согласна, на один раз, но восторг детский.
Слева — пожилая пара держится за руки, справа — ребятишки бухаются в снег, прямо — юные парни, идущие гурьбой, смеющиеся, толкающие друг друга. Кажется, на эту улицу рано или поздно попадают все, кто живёт в Твери, и неизбежно — все, кто сюда приехал: поесть, погулять, посмотреть на народ. Довольно приятное и бойкое место для обеда или ужина — чешский ресторан Pitniča (ул. Трёхсвятская, 24): пивная карта, в которой легко потеряться, гуманные цены, бодрые официанты даже в новогодние праздники. Местный хит — мороженое из пива. Стратегически важное место для завтрака — кафе Blackbird: винишко в 11 утра, вкусные шакшука и хумус, неплохой интерьер. Расположено на перекрёстке бульвара Радищева и улицы Трёхсвятской, в нескольких шагах от ларьков с сувенирами, памятника Кругу, пятиметровых «часов влюблённых». Хотелось бы верить, что именно про это место шансонье написал «Вам под часами назначены встречи — значит, гуляйте, мои тверичи», но циферблат был открыт в 2015 году, а Круга не стало в 2002-м.
«Такси, возьми на Миллионную, — годится…»
Нарядные дома, напоминающие не то Ригу, не то Питер, костёл, смотрящий на мечеть, памятник князю Михаилу Тверскому, Путевой дворец. Всё это — улица, которая когда-то называлась Екатерининской, позже — Миллионной (императрица выделила миллион рублей на восстановление города после пожара). А сейчас — как и во множестве городов — Советская. По ней в радость неспешно блуждать, заворачивая в проулки; разглядывать дома; удивляться соседству серого советского и торжественного императорского. Совершённый must see в этих краях — музей фотографии «Искра» (ул. Салтыкова-Щедрина, 20, ориентир — отель «Оснабрюк»): парни-энтузиасты ловко рассказывают (и показывают) про всяческую фототехнику (250 рублей), делятся знаниями о своей экспозиции (ворох аппаратов), проводят мастер-классы по печатанию фотографий по «старинным» техникам (300 рублей). Как говорят сами, компания убыточна круглый год, немного получается заработать только на праздники: не то нет нужной рекламы, не то — интереса местных жителей. На волне ностальгии по «Зенитам», «Сменам», «Киевам» (и проголодавшись) — в уютный паб «Старый чемодан» (ул. Крылова, 22), где по-настоящему тепло и сердечно: три этажа, дивное убранство, клетчатые скатерти, а в колонках — группы «Високосный год» и «Агата Кристи».
«Чавкает тихим прибоем волна, и Афанасий спускает ладью…»
«Слушай, а почему по центру ходят дети с тюбингами — ватрушками для катания?» — спрашиваю я своего знакомого, когда мы идём по мосту через Волгу к набережной Афанасия Никитина. «Ой, а у нас вдоль каждой реки покатушки, сейчас ты увидишь», отвечает он. Наверное, построенные горки, подумала я. Нет, это стихийные спуски, заранее ответил на мой вопрос знакомый. Разумеется, зимой тут ничего не «чавкает», а предприимчивые дети и их родители используют крутые берега рек для зимних развлечений. Это завораживает, пугает и восхищает одновременно.
Больших набережных в Твери две — Степана Разина (около Городского сада) и Афанасия Никитина (по другую сторону от центра). По мостам, соединяющим части города, спешат и машины, и люди — всё довольно удобно и продумано. Вдалеке — бело-зелёный Свято-Екатерининский женский монастырь (невероятно красиво получающийся на фото), за спиной памятника Никитину — нависающая над ним церковь Трёх Исповедников. Чуть выше — машинная суета, внизу — «утячий остров», фрагмент незамёрзшей реки — пернатые плещутся, выползают на сушу, развлекают публику, пугаются детворы, которая с гиканьем летит с замёрзших берегов. Афанасий же действительно стоит на огромной чугунной ладье. Не то планируя новое путешествие, не то просто глядя в светлое будущее.
«В Городском саду падал снег — я по снегу к тебе иду…»
— А ты не хочешь пойти в кафе (нрзбрчв)?
— Нет, мне пока слишком нравится Тверь, чтобы так рисковать.
Следующий день начинается в баре Budweis, находящемся на той же Советской, через дорогу от Городского сада. За соседним столом — группа товарищей, которая приехала из Москвы вчера утром, а сегодня вечером уже собирается обратно. Говорят о Твери восторженно, подчёркивая вкус еды, спокойствие, отсутствие напыщенности. Восторженно, но с некой опаской. Действительно, от неё почему-то всегда ждешь подвоха, выверта, финта. Мол, не может быть так хорошо, все же говорили, что «делать там нечего», что «серо и скучно», что «зачем вам туда». У меня, кстати, есть подозрение (неподкреплённое), что летом очень многие «косяки», неухоженности и небрежности города вываливаются наружу. Но, как говорится, сама не видела — вам не скажу.
Городской сад — заснеженный островок для прогулок, где лепят снеговиков, играют с детьми, разглядывают деревья. Место украшенное, подсвеченное, явно популярное в любое время года. Здесь залипают на другой берег Волги, фотографируются, разглядывают кинотеатр «Звезда» — довольно занятное большое здание эпохи конструктивизма. Алое и с колоннами — как факел среди вечной зимней белоты.
«Вот Белая Троица в звёздную ночь…»
Один мой друг, серб, недавно выдал: знаешь, мне кажется, Россия — вечная зима и золотые купола. Честно говоря, спорить с ним на тему холода довольно сложно: хотя бы Якутия с Сибирью чего стоят. Как и про церкви — в редком русском городе наблюдается их дефицит (хотя, согласна, есть, скажем, Кавказ). А уж во всяком месте, расположенном недалеко от Москвы, — тем более. Тверь, конечно, не Суздаль, где количество куполов на квадратный метр просто зашкаливает, но тоже хороша. Более того — ей волшебным образом идут и зима, и перезвоны.
Собор святого Александра Невского — первое, что встречает людей, вышедших из поезда (из вагона, кстати, довольно интересно разглядывать христианские купола, возвышающиеся над советским вокзалом). Если оказаться в самом начале Тверского проспекта, переходящего в проспект Чайковского, справа, вдалеке — Покровский храм (набережная р. Тьмаки, 1). Белый на белом (зимой), будто оторванный от всего мирского. Его можно не заметить. Примерно такая же история и с церковью Михаила Тверского (Краснофлотская наб., 1), находящейся на своеобразном островке, отделённым от суеты крутым мостом. Этакие оазисы спокойствия, белые гавани, колокольни счастья из фильма Алексея Балабанова «Я тоже хочу». А вот собор Вознесения Господня (ул. Советская, 26) пропустить практически невозможно: он, центральный, виден издалека. Строгий внутри и снаружи. Сюда будто заходят мимоходом, спонтанно, без подготовки.
Когда переходишь мост через Тьмаку в сторону станции «Пролетарской», в Затьмачье, вдруг оказываешься в какой-то другой Твери: всё начинается с несколькоэтажных зданий разной степени потрёпанности, а заканчивается частными домами с наличниками на окнах. Ни туристов, ни беготни. Именно тут, в глубине улиц, находится самое древнее (из сохранившихся) каменное здание города — храм Троицы Живоначальной — Белая Троица (ул.Троицкая, 38). Место, пышущее спокойствием, благодатью и размеренностью.
«В “Лазурном” шум и песни, и там братва гуляет…»
«Ой, да что ты тут у нас вообще собираешься смотреть?» — спросил меня знакомый тверичанин, когда я рассказала ему о сборах в его родной город. «Скажи, а где находится музей такой-то?» — задала я ему вопрос. Не знаю, говорит, не был. А вот это? И это тоже не знаю. Удивительно, но вот так.
Тверь — город, который нужно уметь готовить. Искать для него необходимое сочетание настроения и ожиданий, точную пропорцию спонтанных прогулок и изучения известных мест, верное время и сезон. Спешка здесь подобна провалу. Он — блюдо, которое редко заказывают: это же не Калязин с известной колокольней, не удалой Суздаль с конями и песнями, не Новгород. Скромно находится где-то в самом низу меню, ещё и под странным названием. Его пропускают, оставляют до лучших времён, не воспринимают всерьёз. А он, кажется, и не планирует никому нравиться. На вкус и цвет, как известно, товарищи разные. Да и на звук тоже: кому Круг, кому Гребенщиков, кому Бах, а кому Ирина Аллегрова.
Кстати, в развлекательный комплекс «Лазурный», по фотографиям (да и по названию) похожий на нечто бандитское, кутёжное и лихое, я так и не доехала. Думаю, по той самой причине, услышанной пару дней назад в баре: «мне пока слишком нравится Тверь, чтобы так рисковать».
